Глядя на героев какого-нибудь фильма или сериала, мы невольно проникаемся придуманными сценаристом перипетиями их жизней и судеб, убедительной достоверностью актёрской игры так, что начинает казаться, будто это и есть – реальная жизнь. Выплёскивающиеся на экран радость, боль, сомнения и победы персонажей становятся нам близкими и понятными, тогда, как реальные обстоятельства жизни сыгравших эти роли актёров часто остаются за кадром.

Моя сегодняшняя собеседница – актриса, певица, поэтесса и молодая мама, Маргарита Иванова.

Александр Попов.

– Маргарита, здравствуйте!  Давайте начнём разговор с сегодняшнего дня.  Что у Вас есть в прошлом, в Вашей копилке успехов и достижений, чем и как Вы живёте сейчас?

Маргарита Иванова.

– В связи с рождением ребёнка – моему сыну сейчас 4 месяца – я временно отставила всё остальное на задний план. (этот разговор состоялся в середине декабря 2016-го года, А.П.), но, я продолжаю заниматься творчеством: сочиняю стихи, колыбельные песни для своего малыша. Фотографирую его, обрабатываю фотографии, и размещаю их в социальных сетях.

В дальнейшем, конечно, собираюсь продолжать сниматься в кино. У меня около сорока ролей – от эпизодов и ролей второго плана, до одной из главных ролей, – роли девушки Тони, в нескольких сезонах популярного в недавние времена сериала «Ранетки». Кроме этого, я выступала на сцене в качестве певицы, у меня изданы четыре книги, из них – две книжки весёлых детских стихов.

Я хочу вернуться на съёмочную площадку, но этот путь, вероятно, лёгким не будет.  Сейчас, в связи с кризисом, получить роль становится всё труднее; большинство моих друзей и знакомых – актёров в настоящее время как раз заняты поисками работы. Но кризис не вечен, и я, как только появится такая возможность, вернусь в профессию.

А.П.

– Что у вас за плечами – ВГИК, ГИТИС, «Щука»?

М.И.

– МГУКИ (Московский Государственный Университет Культуры и Искусства) Была бы «Щука» или ГИТИС, наверное, было бы больше фильмов. А МГУКИ – у некоторых сразу срабатывает стереотип, что это – не самый престижный вуз, поэтому режиссёры не очень любят брать наших выпускников. Но ведь талантливый человек может и вообще ничего не заканчивать, но играть при этом блестяще! Так, в одном телефильме вместе со мной работала девушка, у которой не было никакого актёрского образования, но играла она превосходно! Это была авантюра чистой воды: проходя кастинг, она сказала, что окончила какое-то мифическое актёрское училище, – в каком-то далёком городе. Никто ничего проверять не стал; она успешно прошла пробы, и была утверждена на роль! Одна из именитых актрис на съёмочной площадке поинтересовалась, не знает ли она какого-то актёра, который тоже окончил этот институт. Девушка и тут не растерялась, соврала что-то вполне убедительное. Кстати, она и сейчас снимается: я часто вижу её по телевизору.

А.П.

– «Ранетки», это – выбор судьбы, результат Вашей целеустремлённости, или, может быть, удачное стечение обстоятельств?

М.И.

– Мне очень хотелось попасть именно в «Ранетки»: В 2009-м году это был единственный сериал, который я смотрела по телевизору. Мало того: я «подсадила» на него всех близких и друзей! (Смеётся)

К тому же, он во многом напоминал мне мою собственную жизнь: и первая влюблённость, и вечные стихи про любовь, и непонимание учителей – всё было очень понятно и близко! Вдобавок, я хорошо пою, играю на гитаре.  К тому моменту у меня было написано много песен. (В сериале есть эпизоды, где я исполняю песню собственного сочинения под названием «Неизбежность».) Я подходила в этот проект и по росту: метр, пятьдесят четыре! Я думала тогда: вот, это – моя судьба, и я молила Бога, чтобы попасть в этот сериал, сняться хотя бы в маленьком эпизоде! И однажды, совершенно случайно, благодаря моей подруге, увидевшей объявление о срочном поиске актрисы на роль барабанщицы, это сделалось явью. Я получила одну из главных ролей, и снялась в роли девушки Тони в 4-м, 5-м, 6-м, и 7-м сезонах.

А.П.

– То есть, Вы оказались в числе актёров, сменивших стартовый состав сериала?

М.И.

– Дело в том, что у авторов сценария в процессе работы возникла идея отодвинуть «Ранеток» на второй план, освободив место для новых персонажей; вот я и оказалась в их числе! Конечно, для меня это был риск. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьёт шампанского!

А.П.

– Вы говорите о риске, потому, что во время этой работы у Вас уже был диагноз «рассеянный склероз»?

М.И.

– Да: в тот момент он был у меня около восьми лет. Но, когда спросили, есть ли у меня хронические заболевания, я, засмеявшись, ответила: «Какие заболевания могут быть в 23 года?! Конечно же, нет!» Я сказала неправду, потому, что иначе меня просто не утвердили бы на роль. Болезнь в тот момент протекала очень спокойно, но сложности, конечно же, возникали. Согласно сценарию, я была барабанщицей; в процессе подготовки я обучалась этому ремеслу. Но в какой-то момент болезнь вдруг дала о себе знать: руки стали плохо слушаться, неметь, и двигались неуверенно. И вот как раз в этот момент, как назло, снимается эпизод, в котором я должна барабанить!

Я начинаю это делать, но всё получается ужасно плохо. Режиссёр недовольно ворчит: «Ну, что такое? Мы же учили тебя барабанить! Это всё, чему ты научилась?»  В тот момент мне стало стыдно от того, что я не могу это выполнить, и обидно за то, что со мной происходит. И при этом я понимала, что, если я объясню истинную причину своего состояния, съёмки для меня, возможно, сразу закончатся.   К счастью, всё как-то обошлось. На съёмочной площадке никто из руководства так и не узнал о моём диагнозе; и по сей день я не склонна информировать работодателей о своих проблемах со здоровьем. Так же, как и в случае с МГУКИ, здесь часто срабатывает ложный стереотип: работодатель пугается и думает, что это заболевание, с носителем которого работать нельзя! «А вдруг она забудет текст?» «А вдруг ей станет плохо?» Никто не хочет брать на себя такую ответственность. Но я могу сказать одно: болеют все, и никто ни от чего не застрахован! Там же, на «Ранетках», был один актёр, игравший такую же по значимости роль, как и я: мне тогда было 23, а ему – 22 года. И вдруг он совершенно неожиданно умер от внезапной остановки сердца, хотя выглядел совершенно здоровым!

А.П.

–  Скажите, Маргарита: мечта стать киноактрисой – это ещё с детства?

М.И.

–  Я с восьми лет занималась в театральной студии в своём родном городе Луховицы. В 9-м классе, перед переходом в старшую школу, наш класс стали разделять на разные группы: с физико-математическим уклоном, гуманитарным, естественнонаучным… И я думала тогда: как жаль, что среди них нет театрального направления!  И вдруг мама мне говорит, что в Москве существует десятый класс с театральным уклоном! Я смогла туда поступить: в этом классе, помимо общеобразовательных предметов, были и специализированные: «грим», «История театра», «Актёрское мастерство», и так далее.  Однажды учитель, который вёл 11-й класс, сказал, что поведёт весь этот класс в МГУКИ: есть у него с руководством этого института такая договорённость. А вот из нашего, 10-го класса он хотел бы взять только двоих – меня, и ещё одного парня!

Для того, чтобы я могла поступать в институт вместе с выпускным классом, я должна была сдать экзамены экстерном, что я и сделала, после чего сдала вступительные экзамены в вуз. И вот, прямо во время вступительных экзаменов, у меня неожиданно «отказывает» один глаз! Появилась какая-то серая пелена, в виске пульсировала глухая боль. Я подумала тогда, что просто переволновалась, плюс -усталость, отчего, наверное, подскочило давление. Но я всё же сдала эти экзамены и поступила! Сразу после поступления я поехала в Коломну и легла там в больницу – в офтальмологическое отделение. Коломна находится неподалёку от города Луховицы, где я на тот момент была прописана. Мне поставили множество капельниц, делали уколы под глаз. Воспаление прошло, и зрение постепенно восстановилось, но точный диагноз тогда так и не был поставлен. Невролог этой больницы предложила сделать мне МРТ. Выписавшись из этого стационара, я сделала МРТ: снимки засвидетельствовали о начале демиелинизирующего процесса. Но невролог в моём родном городе решительно отверг версию РС, сказав: «Вы что, с ума сошли? В пятнадцать лет этого не может быть!»

Прошло два года, я прекрасно себя чувствовала, училась в институте, готовилась к свадьбе, и почти забыла об этом случае. Но однажды в магазине, когда мы с будущим мужем стояли в очереди в кассу, я почувствовала, что меня сильно «штормит» и ведёт в сторону; появилась тошнота и сильное головокружение.   Я сказала своему будущему супругу, чтобы он заплатил по счёту, сделала шаг от кассы, и вдруг, потеряв равновесие, врезалась в витрину!  Только тогда, после нового обследования, мне и поставили диагноз РС: это произошло в 2004-м году.

А.П.

– Когда вы узнали диагноз, вы, вероятно, стали собирать информацию: справочники, знакомые врачи, знакомые. Чем показалась болезнь тогда, чем она оказалась по прошествии времени?

М.И.

– Надо сказать, что и в момент первого рецидива, и даже после постановки диагноза, всей серьёзности положения я не чувствовала. Но кто-то из не очень близких знакомых мамы болел РС, поэтому она могла что-то узнавать. Она и узнавала, и рассказывала, но для меня всё это звучало, как что-то совершенно нереальное. Чувствовала я себя тогда неплохо, поэтому эта тема не казалась мне острой. Но со временем, когда обострения стали приходить чаще, и сделались более разнообразными, я многое переосмыслила.

А.П.

– Решение родить ребёнка, это – серьёзный поступок в вашей ситуации, сложный и ответственный выбор. Как вы его сделали?

М.И.

– Долгое время меня беспокоил только глаз. Через какое-то время я уже понимала, что, если начинается стук в голове – значит, через пару часов начнётся сильная головная боль, а потом станет падать зрение. В таких случаях я стремилась как можно быстрее попасть в больницу. Но некоторые вещи для меня всегда были более приоритетны. «У меня спектакль, я к нему столько готовилась!» – порой думала я в начале обострения: «Как же я могу его пропустить?!» И я ходила, приложив лёд к голове, в надежде, что вот сейчас боль утихнет, и обострения не случится. Я пробовала разные способы лечения, например – гирудотерапию.  Мне ставили сразу по 30-40 пиявок, и, полежав дома 2 дня, я скакала, как ни в чём ни бывало. Со временем я стала внимательнее относиться к предписаниям врачей. Старалась вовремя проходить курс инъекций, стала ограничивать себя во многих вещах: загар, алкоголь, эмоциональные встряски, и так далее. Но не раз случалось, что, придя к врачу по поводу начинающегося обострения, понимания с его стороны я не находила. Так, у меня уже были проблемы с ногами, когда, придя на госпитализацию, я услышала: «Ничего страшного, вы же сами пришли!»

Я долго не могла опомниться после этого случая. И тогда же я приняла твёрдое решение – рожать! Рожать ребёнка, даже если последствием этого будет резкое ухудшение состояния. Я думала: если даже всё пойдёт по плохому сценарию, я всё равно останусь в выигрыше! Ведь тогда я добьюсь в жизни всего, к чему стремилась и чего хотела: я состоялась, как актриса, была певицей, держала в руках собственные книги, а теперь, самое главное: мой род продолжится дальше!

О воспитании ребёнка я не слишком беспокоилась: в крайнем случае, помогут муж, мама, родные.

Но сейчас, вопреки опасениям, я чувствую себя даже лучше, чем это было до беременности.

Когда я сказала врачам что собираюсь родить ребёнка, они в один голос закричали «Да вы что, с ума сошли! Вам нельзя!»

Но я уже знала, что, если я этого не сделаю, то, скорее всего, опять придёт обострение. К тому же, это было самое благоприятное и располагающее к этому время, наступившее после интенсивного и эффективного лечения. Да и с мужем стали возникать проблемы, и я сказала себе: сейчас очень подходящий момент, пока я в очередной раз не развелась! (смеётся)